Василий Головачев - Земля чудес [сборник]
Волнение, поднявшееся в душе с первыми метрами подъема, не унималось. В воздухе была разлита странная напряженность, словно природа вокруг ждала каких-то неприятных сюрпризов. Птицы молчали. Затих ветер. По небу разбежались желтые, розовые, оранжевые и малиновые полосы заката.
Виталий прислушался к своим ощущениям, не понимая, что его беспокоит. Потом поймал спиной чей-то взгляд и незаметно положил руку на приклад карабина.
— Здрав будь, добрый человек, — раздался из-за кустов неподалеку глуховатый голос. — Можно мне посидеть обочь?
— Отчего же нельзя, — отозвался спокойно Виталий. — Присоединяйтесь.
На ровное место вышел старец в старинном длиннополом сюртуке, застегнутом на все пуговицы. Серые штаны, мягкие сапоги. Седая борода, седые волнистые волосы, седые брови. Глаза светло-голубые, смотрят строго, с мудрой печалью.
Прямо-таки классический пример волхва, подумал с усмешкой Сундаков, какими их изображали художники. Не брат ли он тому старику с филином, которого рисовал Константин Васильев?
— Нет, не брат, — покачал головой незнакомец, вдруг оказавшись совсем близко. — Хотя я действительно волхв, Хранитель Родового Искона.
Сундаков пристально посмотрел на гостя, прочитавшего его мысли.
— Вы случайно не встречались с моим другом Димой Храбровым? Он рассказывал, что у городища Костьра с ним тоже беседовал Хранитель.
— Да, это был я. — Старец присел рядом, сложив ноги калачиком, бросил взгляд на темнеющее небо. — Холодно будет ночью, однако.
Сундаков промолчал, искоса поглядывая на суровый профиль волхва. Тот повернул к нему голову, улыбнулся:
— Что не спрашиваешь, с чем я пожаловал?
— Сами скажете, — пожал плечами путешественник, — если захотите.
— Скажу. Зачем ты сюда пришел, витязь?
— Вокруг этого места легенд много сложено, а я всегда иду туда, где есть тайна. Узнать хочу, что прячет в себе гора.
— Не гора это — курган. Тысячу лет назад здесь город был, Рамия, посреди которого стоял куд Перуна. Потом пришел креститель Добрыня и сжег святилище. Сеча была. Многие волхвы погибли. Но крестителя изгнали. А на месте сечи курган насыпали.
— Уж больно высок курган-то.
— Земля потом выперла горой, сама собой, потому как источник силы тут спит.
— Понятно, не зря, выходит, местные легенды о горе слагали. А что здесь делал Добрыня? Согласно Иоакимовской летописи, Добрыня Новгород крестил… вместе с тысяцким Путятой.
— Таких Добрыней и Путят много было, силой креста и распятого на нем поддерживаемых. Не сдюжили мы, не уберегли Родовой Искон, приняли веру чужую.
— Но ведь Православие не христианство, оно опирается на традиции Рода. Разве не так?
— Нынешнее Православие — слабая тень истинного. Родолюбие и родославие умерли. Сохранились лишь крупицы знания о прежних временах, о вере нашей, когда люди жили по совести и по справедливости. Однако диверсия была рассчитана исключительно точно, и мы проиграли.
— Диверсия, — хмыкнул Сундаков.
— Я понимаю, — усмехнулся Хранитель, — это новорожденное слово, но оно отражает суть насильственного процесса крещения Руси. Хотя речь о другом. Возвращайся домой, в Златоглавую, витязь. Беда может случиться.
— Я не боюсь…
— Речь не о твоем страхе, — качнул головой старец. — Твой друг Дмитрий Храбров нуждается в помощи.
— Дима? — недоверчиво посмотрел на собеседника Сундаков. — Что с ним?
— Он рассказывал тебе о мечах?
— Я с Димой лично не встречался, а историю с мечами мне поведал Олег Северцев, очень коротко. Дима якобы нашел два меча…
— Чернобой и Боривой. Это не простые мечи — символюты боя, заряженные силой. Их опасно доверять неподготовленным людям, а тем более таким, кто хочет использовать их силу для личных — и вовсе не благих — целей.
— Но ведь мечи, по словам Олега, уже где-то в хранилище…
— Готовится операция по их захвату.
— Кем?!
— Евхаристием, служителем тайного культа Второго Вселенского Пришествия, прямым потомком крестителя Чернаги, побочного сына князя Владимира.
— Откуда вы знаете?
— Небо нашептало, — без улыбки, с глубокой печалью ответил старый волхв. — Тебе надо помочь своим друзьям, не дать возродиться древнему Злу. Большие беды падут на Русь, коли мечами завладеет церковь ВВП.
— Что за церковь такая?
— Они себя так рекут: Святая церковь Второго Вселенского Пришествия.
— Имеется в виду пришествие Иисуса Христа?
— Их бог — Морок. Иисус Христос — его высокохудожественная и психологически достоверная придумка, легенда, призванная полуправдой скрыть истинную сущность Зла. Трудно бороться с ложью, еще труднее — с полуправдой, овладевшей душами. Сотворенные люди не устояли, и даже богорожденные забыли о своих предках, о своем божественном происхождении, перестали славить своих истинных богов, начали просить милостыню, как и все.
— Не все просят, — тихо возразил Виталий.
— На то и надежда, — вздохнул Хранитель.
На землю опустилась ночная темнота, но лицо волхва словно осветилось изнутри и оставалось ясно видимым.
— В последнее время люди как будто просыпаться начали, — продолжал он. — Еще не вспомнили старь, но ищут уже. Им помогать надо. А если слуги черного завладеют русскими мечами — худо станет на земле, не выживет Род.
— То есть как — русскими мечами? Разве эти мечи принадлежат нам… оба?
— Как две стороны медали, как день и ночь. Когда-то они принадлежали одному герою — для разных дел, потом их разделили, и мрак пал на души людей.
— Я… не знал… не слышал…
— Ты не допущен был до откровения, время пришло. Сохрани мечи и познаешь Путь.
Старец легко поднялся на ноги.
Встал и Сундаков.
— Когда мне надлежит вернуться в Москву?
— Чем быстрее, тем лучше.
— Напарники меня не поймут.
— Им знать то, что знаешь ты, не положено.
— Понимаю. Вертолет прилетит за нами только через десять дней. Попробую связаться с пограничниками, может, согласятся забрать нас раньше.
— Могу открыть прямоступ до Златоглавой.
— Прямоступ?
Хранитель усмехнулся:
— Теперь принято говорить — «внепространственный тоннель». Открывается он не каждому, но тебя пропустит. Ты готов?
— Прямо сейчас? — растерялся Виталий.
— Твоих друзей я успокою. Они вернутся сами.
— Тогда… готов.
— Иди с богом, витязь. Да пребудет с тобою сила!
Звезды сорвались с небес, потоком устремились навстречу.
Виталий почувствовал, что летит, судорожно взмахнул руками, но испугаться не успел. Стукнуло в ноги, свет звезд сменился светом уличных фонарей. Он покрутил головой, узнавая здания неподалеку, и понял, что стоит на Театральной площади, напротив Большого театра. Кто-то шарахнулся в сторону, когда он вывалился из «прямоступа», некоторые из прохожих, наоборот, остановились, глядя во все глаза на появившегося из воздуха человека.
Ошеломленный не менее их, Виталий опомнился, спрятал под полу куртки карабин и поспешил прочь. Потом поймал частника и назвал свой адрес.
Глаголь Проснулся Олег в плохом расположении духа.
Что-то мешало ему спать, какие-то смутные ощущения, предчувствия, неуловимые мысли сбивали сон, заставляли прислушиваться к тишине ночного города, размышлять о причинах беспокойства. К утру нервная система немного успокоилась, и все же бодрым Олег себя не чувствовал. Встал, сделал зарядку, залез под душ — полегчало.
Солнце вызолотило верхушки деревьев в парке. Захотелось на природу. Душу охватило нетерпение: если бы не приглашение Дмитрия, Олег давно сорвался бы в экспедицию. Но он дал обещание присутствовать на свадьбе друга и обмануть его ожидания не мог.
Ладно, потерпим, подумал он, усаживаясь за стол в своем небольшом, но уютном кабинетике, заставленном книжными шкафами. Потянуло еще раз обдумать намеченный на середину сентября поход.
Сначала он собирался еще раз навестить Поталу, храм далай-ламы в Лхасе, когда-то потрясший его своим величием и роскошью. Дворец не зря считался восьмым чудом света, собирая множество паломников изо всех уголков земного шара. Однажды побывав там, забыть удивительное сооружение было уже невозможно, а тех, кому посчастливилось посмотреть на него, тянуло в Тибет снова и снова.
По легендам, в Потале насчитывалось девятьсот девяносто девять комнат и тысячи золотых скульптур королей Тибета, настоятелей монастырей и высших лам. Олег сам видел эти статуи, стоящие в ритуальных молитвенных залах дворца, и знал, что статуи — на самом деле забальзамированные особым образом тела умерших владык Тибета, покрытые тончайшими золотыми пластинами. Говорили даже, что эти люди не умерли, а якобы находятся в состоянии глубокого транса. Но Олег слухам не верил, так как понимал, что приостановить жизненные процессы внутри «медитирующих» людей можно, но не надолго. Во всяком случае, не на сотни и тысячи лет.
